Окуджава был бы тем же самым Окуджавой, даже если бы его родители не были репрессированы: он продукт времени, эпохи, общества. В конце 80-ых – начале 90-ых мы мотались по всем митингам, которые были в то время в Москве, и Окуджава нигде не засветился. Разве что однажды его имя появилось в списке граждан, отправивших свои денежные средства в фонд оппозиционной газеты «Позиция», да и то сумма была небольшой… Нет, Окуджава был вне политики. Да и друзьями его были Белла Ахмадулина, Фазиль Искандер, Юрий Левитанский, Зиновий Гердт – все они далеки от политики и от протестных движений».
Когда я читала эти строки, мне подумалось, что успех песен Окуджавы несомненно в том, что его настроение совпало с мыслями и чувствами «детей Арбата», живущих, с одной стороны, в эпоху молчания, страха, а с другой стороны, в годы так называемой оттепели, с их надеждой и верой, романтикой дальних дорог и мечтой о счастье, недолгими восторгами и десятилетиями разочарований.
Позывные души Булата, его боль и тревогу услышали геологи, врачи и учителя, и советская интеллигенция запела его песни по всей стране. Чего стоит одно признание Сергея Никитина, что он взял в руки гитару, чтобы петь песни Булата Окуджавы.
Тексты его песен написаны простым языком и обращены к каждому из нас. Он рассказывает о себе доверительно и искренне, открывая душу и помогая понять себя.
«Вот комната эта – храни её Бог,Мой дом, мою крепость и волю.Четыре стены, потолок и порог,И тень моя с хлебом и солью.
И в комнате этой ночною поройЯ к жизни иной прикасаюсь.Но в комнате этой, отнюдь, не герой,Я плачу, молюсь и спасаюсь.
В ней всё соразмерно желаньям моим —То облик берлоги, то храма, —В ней жизнь моя тает, густая, как дым,Короткая, как телеграмма.
Пока вы возносите небу хвалу,Пока укоряете время,Меня приглашает фортуна к столуНести своё сладкое бремя.
Покуда по свету разносит молва,Что будто я зло низвергаю,Я просто слагаю слова и словаИ чувства свои излагаю.
Судьба и перо, по бумаге шурша,Стараются, лезут из кожи.Растрачены силы, сгорает душа,А там, за окошком, всё то же».
Гражданская позиция Булата Окуджавы с особой силой выражается в прямом обращении к родной земле. Поэт поднимается над миром обыденных повседневных забот и смотрит на происходящее глазами человека, много пережившего и имеющего право говорить с землёй наравне. В наше время эти строки звучат особенно актуально:
«Земля изрыта вкривь и вкось.Её, сквозь выстрелы и пенье,Я спрашиваю: «Как терпенье?Хватает? Не оборвалось —Выслушивать все наши бредниО том, кто первый, кто последний?»
Она мне шепчет горячо:«Я вас жалею, дурачьё.Пока вы топчетесь в крови,Пока друг другу глотки рвёте,Я вся в тревоге и в заботе.Изнемогаю от любви.
Зерно спалите – морем травВзойду над мором и разрухой,Чтоб было чем наполнить брюхо,Покуда спорите, кто прав…»
Мы все – трибуны, смельчаки,Все для свершений народились,А для неё – озорники,Что попросту от рук отбились.
Мы для неё как детвора,Что средь двора друг друга валитИ всяк свои игрушки хвалит…Какая глупая игра».
* * *
«Жизнь – это люди, которых мы встречаем. Всё остальное не так уж и важно», – прочитала я недавно у Ольги Либердовской, интересного человека, поэта, сочинителя музыки и исполнительницы своих песен. Мысли Ольги прозвучали для меня как открытие. Общение, понимание, внутренняя близость, признание – главное, что даёт человеку веру в свои силы и возможности.
А Булата Окуджаву окружали интересные люди. Он умел ценить дружбу и был верным в ней. Его любили женщины, и он их любил, самозабвенно и каждый раз влюбляясь как впервые.
У него была очаровательная первая жена Галина, дочь кадрового военного. Мне стало известно, что тесть Булата, серьезный человек, полковник, к его поэтическим опытам относился скептически. Булат не скрывал, что хотел бы увлечение поэзией сделать профессией, а этого Василий Харитонович одобрить не мог. Но одна песня отцу Галины так понравилась, что, как вспоминает его другая дочь Ирина, он изменил своё отношение к творчеству зятя. Речь идёт о песне «Эта женщина! Увижу и немею…». Ирина Васильевна помнит, что отец хвалил эту песню: «Видимо, содержание затронуло что-то личное, в ней было что-то достоверное и реальное для него… а хорошую мелодию он всегда чувствовал и ценил».
С Галиной Булат учился в Тбилисском университете. После его окончания они по распределению попали в Калужскую область. Через пять лет вернулись в Москву.
По свидетельству знакомого Булата, Зураба Казбека-Казиева, «тому, что Булат запел, способствовала его первая жена Галина, у которой был замечательный слух и голос. Они снимали тогда квартиру в Москве на Фрунзенской набережной…».
Галина Окуджава, в девичестве Смольянинова, умерла в 1965 году.
В статье «Несклоняемая фамилия» Марат Рустамович Гизатулин, журналист, один из основоположников и первый директор народного музея Булата Окуджавы в Переделкине, пишет: «В жизни поэта была ещё одна глубокая рана. Речь идёт о смерти первой жены Булата Окуджава – Галина скоропостижно скончалась в возрасте 39 лет, через год после того, как муж оставил её и женился на другой. Её смерть стала для Булата большим потрясением. Чувство вины не покидало его до самой смерти, хотя эта тема была табуирована, и он никогда об этом не говорил…»
«Пока Земля ещё вертится, – Господи, твоя власть! —Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть,Дай передышку щедрому хоть до исхода дня.Каину дай раскаянье… И не забудь про меня.
Я знаю – ты всё умеешь, я верую в мудрость твою,Как верит солдат убитый, что он проживает в раю,Как верит каждое ухо тихим речам твоим,Как веруем и мы сами, не ведая, что творим.
Господи, мой боже, зеленоглазый мой!Пока Земля ещё вертится, и это ей странно самой,Пока ей ещё хватает времени и огня,Дай же ты всем понемногу… И не забудь про меня».
* * *
На Арбате в 40-ые – 50-ые годы проживало много интересных людей. Там Валентина Леонтьева, впоследствии телеведущая и Народная артистка СССР, будучи молодой, познакомилась с двумя юношами. Один из них был молодым грузином по имени Булат, маленьким и некрасивым, весёлым и умным. Валя тогда предпочла его второму, тоже весёлому и умному, но высокому и статному. А Булат писал ей потрясающие стихи и пел свои песни. Потом пути их разошлись: Булат уехал в Ленинград, Валя – в Тамбов. Они потеряли друг друга в водовороте событий.
Он тогда, в юности, написал ей стихи, которые никогда и нигде не публиковал, считая слишком личными:
«Сердце своё, как в заброшенном доме окно,Запер наглухо, вот уже нету близко…И пошёл за тобой, потому что мне суждено,Мне суждено по свету тебя разыскивать.
Годы идут, годы всё же бредут,Верю, верю: если не в этот вечер,Тысяча лет пройдёт – всё равно найду,Где-нибудь, на какой-нибудь улице встречу…»
По свидетельству очевидцев, через сорок лет эти стихи сыграли роль пароля в состоявшемся между ними телефонном разговоре. А ещё через несколько дней он с женой Ольгой Владимировной пришёл к Валентине Леонтьевой на концерт в Центральный дом работников искусств.
«Я даже не представляла, что он придёт, – и вдруг! – вспоминает она. – Мы просто смотрели друг на друга и почти плакали. На своей последней книжке он написал мне: „Мы встретились через 50 лет“. Я страшно жалею теперь, что мы потеряли эти сорок лет, не видя друг друга, – сколько всего могло бы быть иначе!»
Булат Окуджава умер через месяц после того, как они встретились.
«Не сольются никогда зимы долгие и лета,У них разные привычки и совсем несхожий вид.Не случайны на земле две дороги – та и эта,Та натруживает ноги, эта душу бередит.
Эта женщина в окне в платье розового цветаУтверждает, что в разлуке невозможно жить без слёз.Потому что перед ней две дороги – та и эта,Та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьёз.
Хоть разбейся, хоть умри, не найти верней ответа,И куда бы наши страсти нас с тобой не завели,Неизменны на земле две дороги – та и эта,Без которых невозможно, как без неба и земли».
Не знаю, поётся в этой песне о конкретной женщине или это – собирательный образ, но типичность его несомненна.
* * *
Второй супругой Булата Окуджавы стала одна из московских красавиц, физик по образованию, Ольга Владимировна Арцимович. Она появилась в жизни поэта, когда ему было 38 лет. И последующие 35 он прожил с ней в мире, любви и согласии. Ей посвятил Окуджава «Путешествие дилетантов» и «Вилковские фантазии».
